Краут Лора: новое счастье в Старом Свете

Автор: Анна ИЛЬЯСОВА
Номер журнала: ЗМ №1 (125) 2013
Фото: из архива Лоры Краут

С малых лет

Путь Лоры в мир конного спорта начался, когда ее мама Кэрол дала им с сестрой Мэри Элизабет первый урок верховой езды. Спустя 40 лет сестры все еще работают вместе, но разве могли они тогда мечтать о выступлении на одной площадке с лучшими всадниками мира?

Л.К.: Моя мама очень любила лошадей, занималась сама и учила детей азам верховой езды на хобби-уровне, так что уже в два года она сажала меня впереди себя в седло, а в три – я выехала на первые соревнования! У нас есть такой вид соревнований для самых маленьких: когда кто-то из взрослых ведет в руках пони, а задача ребенка – держаться в седле.

ЗМ: А как отец относился к вашему увлечению?

Л.К.: С самого детства я с ума сходила по лошадям и ненавидела школу, которая мешала целыми днями заниматься любимым делом. Мое отношение к учебе сводило папу с ума, ведь он не разделял нашей с мамой страсти к лошадям. Дошло до того, что мне было поставлено жесткое условие: если я не приношу хороших оценок – никаких лошадей. Так что приходилось учиться...

Мама всегда меня поддерживала, в отличие от отца. Я слышала порой, как они обсуждали между собой, что этот вид спорта опасен, но эти разговоры так и оставались между ними.

Наперекор родителям

Л.К.: Когда мне было 12−13 лет, я поняла, что уже знаю больше, чем мама, и тогда я начала подрабатывать у людей, которые тренировали лошадей на продажу. После школы я уже знала, что хочу быть профессиональной конкуристкой, но родители настояли на том, чтобы я поступила в колледж. Мне оставалось только выступать на любительском уровне. В США любитель – не значит неопытный всадник – это владелец, выступающий на своей собственной лошади. Но мы жили очень скромно – и о покупке лошади я не могла и мечтать. К счастью, нашлись люди, согласные дать мне своих лошадей для выступлений.

Я училась в колледже в Атланте шесть месяцев, пытаясь постичь политологию и международное право, заранее зная, что никогда не буду этим заниматься. Более того, наше финансовое состояние не было готово к затратам на обучение в колледже, так что родителям пришлось взять кредит. Глядя на то, как они берут в долг деньги на то, чем я не хочу заниматься, я решилась на серьезный разговор с отцом. На Рождество я сказала ему, что действительно не хочу учиться, тем более в долг. Он ответил: «О’кей, ты меня убедила, но теперь ты будешь сама за себя». По сути, он не выгнал меня из дома, но я должна была сама зарабатывать себе на жизнь, на еду и не имела никакой поддержки в своей спортивной карьере.

Один в поле… «catch-rider»

Было очень тяжело, я работала конюхом и начала выступать на чужих лошадях. В Америке есть такое понятие – «catch-rider»: я приходила на турниры со своим седлом, и если кому-нибудь нужен был всадник для выступления или демонстрации лошади потенциальным покупателям, то они нанимали меня. Так меня заметила миссис Холдер – пожилая женщина, владелица двух чистокровных лошадей. Я начала выступать на ее лошадях, хотя они были очень сложные. Тогда мне поступило предложение поработать на одного дилера – у него были лошади всех направлений, – вот это был очень ценный опыт! Я ездила на турниры на гунтерах, конкурных лошадях, выступавших по высотам от метра до S-класса. Я просто набиралась опыта, ведь я не прыгала на настоящей конкурной лошади до 19 лет! До этого мне доставались только гунтеры, и, получив в работу настоящих конкурных лошадей, я сразу заметила разницу и поняла, что это мое!

Олимпийская неожиданность

Л.К.: Мне было 24, и я была никем – просто девочкой из длинного стартового протокола местных соревнований. Конечно, у меня за плечами были победы, в том числе и в Гран-при, но таких, как я, было много – ничего особенного. Тогда неподалеку проводились отборочные соревнования на Олимпиаду в Барселоне, и я поехала на них, но не ради Олимпиады, а просто как на очередной турнир – «протащить» одного из тех чистокровок по маршруту. Я отпрыгала семь маршрутов чисто и лишь в последнем допустила повал в системе на финише. И что вы думаете? Меня взяли в команду в качестве четвертого (резервного) всадника! А если бы не этот досадный повал, могла бы попасть и в основной состав! Я была счастлива, ведь до этого еще никогда не выезжала из страны. Я пришла в спортивный департамент с вопросом: «Что мне теперь нужно делать?» – и сотрудник улыбнулся мне: «В первую очередь вам нужно сделать загранпаспорт».

После этой Олимпиады, на которой так и осталась в резерве, я никогда не покидала национальную сборную. Я выступала в нескольких сериях Кубка мира – это был мой первый европейский опыт, – после чего шесть лет не возвращалась в Европу.

ЗМ: Похоже на историю Золушки…

Л.К.: Знаете, я далека от истории Золушки – не пришел никакой прекрасный принц и не отвел меня во дворец. Мне приходилось всего добиваться своими кровью и потом. Были удачи, были и трагедии. Однажды я пошла утром забрать из левады лошадь, на которой выступала и на которую возлагала большие надежды, и обнаружила ее с открытым переломом ноги. Я позвала на помощь, и, пока не прибежал ветеринар с конюшни, была с этим конем, видела его мучения, но ничего не могла поделать. Это было ужасно. Еще одним серьезным испытанием – уже в более старшем возрасте, – стала для меня Олимпиада в Афинах. Для квалификации мне нужно было выступать в Доминикане, где моя лошадь получила небольшую травму. В принципе, травма была несерьезной, но, чувствуя ответственность за честь команды, я отказалась выступать – ведь травма могла повлиять на командный результат. Тем не менее я не улетела домой к семье первым же самолетом, а выбила статус ассистента в команде и полетела поддержать своих коллег по национальной сборной. Какова же была моя радость за страну, когда команда США выиграла золото, и как же я страдала внутри, зная, что могла бы стоять рядом с ними на пьедестале…

Врез:

После того как Лора отказалась от участия в Олимпиаде в Афинах, опасаясь последствий травмы лошади, ей вручили награду Олимпийского комитета США им. Джека Келли «За самую честную игру».

Show must go on

ЗМ: Насколько мне известно, с 1989 года вы не покидали сборную США…

Л.К.: Да, это правда. За исключением сюжета с Афинами, я всегда была в команде, хотя никогда не была уверена, что попаду туда. Так, в 2008 году у меня был десятилетний конь по кличке Седрик. Десять лет – слишком молодой возраст для Олимпиады, но после отборочного турнира в Веллингтоне я попала в основной состав. Мы полетели в Гонконг, и Седрик продолжил удивлять всех, в том числе и меня, ведь США вновь стали золотыми медалистами – и на этот раз я была на пьедестале!

ЗМ: Вы когда-нибудь пробовали свои силы в других видах конного спорта?

Л.К.: Пару раз я пробовала проехать троеборный кросс – просто для себя, не в рамках турнира. Я не думаю, что когда-либо захочу заниматься троеборьем или выездкой, ведь мне уже 47, и я все еще без ума от конкура, мои глаза блестят восторгом каждый раз, когда я приезжаю на турнир, до сих пор испытываю трепет и волнение перед стартом, но не испуганно-нервное, а что-то похожее на эйфорию.

Семья спорту не помеха… а спорт – семье?

Л.К.: Мы с моим мужем Бобом Краутом поженились, когда мне было 24. Он тоже ездил верхом и даже был лидером рейтинга любительского конкура в США. Мы оба выступали, и муж понимал, чего будет стоить беременность моей карьере, так что мы договорились, что не будем планировать детей раньше 30. И вот мне исполняется 30, и я понимаю, что еще не готова, – это повторяется и в 31, и в 32... В итоге в 34 я решила перебороть себя – и ни капли не жалею! Сын – моя самая большая радость, мое вдохновение, и видите – я все еще в топе спортивного рейтинга! Я перестала ездить на четвертом месяце и вновь села в седло через две недели после родов, так что и перерыв был не столь значительным, чтобы навредить карьере.

ЗМ: Ваш сын тоже ездит верхом?

Л.К.: Да, Бобби сейчас 13. Он тоже начал выступать в детских маршрутах, глядя на родителей. Бобби начинал с пони, но ему попался довольно скверный пони – мальчик не ездил почти год, – тогда я купила ему невысокую лошадь. Он снова сел в седло и так втянулся, что сейчас уже выступает по маршрутам с высотой препятствий до 100−110 см. На сегодняшний день самое тяжелое в моей жизни – это оставлять его в Америке, когда уезжаю в Европу. Когда я в Америке, все идеально: мы вместе кушаем, я готовлю еду, собираю ему завтрак, отвожу его в школу, как все нормальные мамы. Но как только мне нужно уезжать, идеальная жизнь развеивается, как мираж. Дело в том, что мы с его отцом в разводе, и если раньше я могла брать Бобби с собой на турниры, то теперь он должен ходить в школу, оставаясь с отцом. Конечно, на лето он непременно прилетает к нам в Англию, но весна и осень – период расставания – самое тяжелое время для меня. Только за последние два месяца я совершила пять трансатлантических перелетов, чтобы повидаться с сыном.

Новое счастье в Старом Свете

ЗМ: В чем причина вашего развода с мужем? Ведь именно лошади свели вас вместе…

Л.К.: Да, так и было, но именно лошади и развели нас… Мы были женаты 15 лет, и когда я начала ездить в Европу, мы стали больше оставаться поодиночке, чем быть вместе. Наш развод был тихим, мирным, без скандалов и взаимных упреков, мы до сих пор общаемся как друзья. Сейчас Боб снова женился – у них два милых сына одного и двух лет – и снова начал выступать. Нашему сыну было шесть лет, когда мы развелись, и он даже ничего не заметил, ведь в наших добрых отношениях мало что изменилось. Я рада, что у Боба новая счастливая семья, ведь если взглянуть правде в глаза, то что это за жена, которая по полгода пропадает на другом континенте!

ЗМ: Какие у вас планы на будущее?

Л.К: Сегодня я живу на базе Ника Скелтона все лето и выступаю в Европе, а на зимний сезон мы оба перебираемся во Флориду. В Америке, конечно, тоже проводится много турниров довольно высокого уровня, но чтобы оставаться в топе конного спорта, нужно выступать в Европе. Просто невозможно понять уровень твоих конкурентов, пока не выйдешь на одно поле с Людгером Бербаумом или Марко Кучером.

Я хочу оставаться в спорте столько, сколько мне позволит мое здоровье. Мне 47, и я прекрасно себя чувствую, к тому же конкур, пожалуй, один из немногих видов сорта, в котором чем ты старше, тем больше шансов показать хороший результат. Я не могу себе представить жизнь без лошадей, так что, думаю, даже по завершении карьеры я буду тренировать учеников и молодых лошадей. Я и сейчас тренирую: у меня пять учеников – и, пока я в Европе, их тренирует моя сестра Мэри Элизабет.

ЗМ: Ваша сестра тоже спортсменка?

Л.К.: Сейчас нет, но на ней держится все – она менеджер, тренер, она ведет всю документацию, составляет заявки, организует перевозку лошадей в Европу и обратно. Раньше она и сама ездила, но после тяжелой травмы спины она больше не садится в седло, однако без нее я как без рук!

На протяжении всей карьеры Лора Краут выступала на лошадях спонсоров: начиная с чистокровок мисс Холдер, заканчивая Питером Уезериллом, – бывшим владельцем Седрика. С одной стороны, такое партнерство дало ей шанс выйти в большой спот, с другой – поставило ее под удар в 2010 году.

Больше чем спонсоры

Питер Уезерилл – владелец одной из самых уважаемых скаковых конюшен Америки. Одновременно Питер являлся неизменным спонсором сборных США по конному спорту, покупал для них лошадей и принципиально отвергал предложения о приобретении его самых успешных в спорте лошадей, если таковые поступали от покупателей из-за рубежа. Так же было и с Седриком – после триумфа на Олимпиаде в Гонконге Питер отверг все самые заманчивые предложения, оставив лошадь под седлом Лоры Краут. Однако спортивная идиллия была прервана смертью Питера незадолго до ВКИ в Кентукки. Лошадь была выставлена на продажу, и уже близился последний срок подачи заявок на следующий олимпийский цикл, а ситуация с владельцами так и оставалась нерешенной. Лора стала готовить жеребца к Олимпиаде, и вскоре удача ей вновь улыбнулась, – серого Седрика приобрела Маргарет Дюпре – хозяйка животноводческой фермы Cherry Knoll Farm – прекрасно знавшая прежнего хозяина. Сама Маргарет увлекалась выездкой и с детства мечтала о спортивной карьере. Именно поэтому она спонсировала американского спортсмена Отто Флеттриха (член сборной по выездке в 2010), и в память о добром друге Питере взяла под крыло Лору Краут.

Еще одним спонсором Лоры являются основатели благотворительной программы JustWorld Жоан и Эрнест Кальманы. Лора выступает на их лошади Вудсток, а взамен носит цвета организации за рингом и популяризирует благие цели программы в выступлениях и интервью. 

По словам Лоры, она пришла из другого мира. Для нее Европа – мир мужчин, в том числе и в конном спорте, а с сильным полом соревноваться гораздо сложнее. Если в Америке в маршруте 40 участников, то 25 из них будут женщины и лишь 15 – мужчины. Но если взглянуть в стартовый протокол турнира Gucci Masters, на фоне которого состоялась наша беседа, то из 40 приглашенных всадников топ-рейтинга 30 – мужчины и лишь десять – женщины! С самого детства Лору поддерживали лишь мама и сестра – и то только морально, ведь отец не разделял ее интересов. Для мужа, выступавшего на более низком уровне, сама Лора была поддержкой, а единственная радость – сын Бобби – порой отвлекает ее от спортивных амбиций, заставляя грустить и волноваться в период разлуки. Но терпению и упорству этой невысокой, сильной и улыбчивой женщины можно только позавидовать. Сейчас Лора благодарит судьбу за то, что та подарила ей настоящую опору – британского всадника Ника Скелтона. Так, может, этот новый этап в жизни принесет новые победы? Если ей столько удалось сделать в одиночку, то не стоит ли теперь европейским спортсменам опасаться ужесточения конкуренции с ее стороны?