Каппушев Мырзабек: Скромное обаяние мастера
← Известные люди

Каппушев Мырзабек: Скромное обаяние мастера

Автор: Ксения БАГРИЙ
Номер журнала: GM №1(168)2017

Глядя на скромного и улыбчивого молодого человека, сложно догадаться, что перед вами один из лучших жокеев России – Мырзабек Каппушев. Молодой человек, который за предыдущий скаковой сезон заработал более 22 миллионов рублей призовых! Родившись предпоследним, седьмым, ребенком в семье знаменитого советского жокея и стиплера Алхаза Ахматовича Каппушева, Мырзабек стал достойным сыном своего отца. Сегодня он у нас в гостях.
Gold Mustang: Мырзабек, когда ты впервые сел на настоящую скаковую лошадь?
 
Мырзабек Каппушев: В 14 лет. Это было в 2002 году. Тогда мы с отцом приехали летом погостить в Москву к моему брату Магомету. Он в то время тренировал скаковых лошадей на ЦМИ. Каждое утро мы ходили на ипподром, чтобы посмотреть проездки. Я с удовольствием за ними наблюдал, хотя ездить на лошади не умел. Сидеть в седле – сидел, даже немного рысил, но в галоп поднимать боялся. Однажды Магомет предложил мне поехать вместе с ним на дорожку, а мне было стыдно признаться, что боюсь и не умею, поэтому я согласился. Из-за нехватки седел мой первый выход на круг был сразу на скаковой «бабочке». Во время проездки брат был рядом, и нам с ним удалось откентеровать лошадей голова в голову. На следующий день у меня так все болело, что я во всем признался. Когда немного отошел, начал втягиваться в тренировочный процесс, а уже через месяц вышел на свой первый старт. Так началась моя карьера жокея.
 
GM: Уже в 14 лет начал скакать! Неудивительно, что в прошлом сезоне ты первый по призовым. А если тебе предлагают заведомо слабую лошадь и ты понимаешь, что на ней не стоит рассчитывать на победу, отказываешься?
 
М.К.: Пока еще никому не отказывал. У человека могут быть свои причины попросить именно меня проскакать на его лошади. Если есть возможность, я соглашаюсь. А если в одной скачке стоит выбор между сильной и слабой лошадью, выбираю предложение того, кто попросил первый. У меня принцип: дал человеку слово – сдержу. Такие ситуации встречаются часто, но я отказываюсь даже от стопроцентного фаворита. Хотите, чтобы я проскакал, – надо было обращаться раньше.
 
GM: Тебя приглашают за несколько дней до скачек или задолго?
 
М.К.: По-разному. Бывает, проскачу я на лошади, и владелец говорит, что планирует записать ее на следующую скачку, которая пройдет через некоторое время. Я обычно отвечаю, что если будем живы-здоровы, то поскачу. Конечно, если лошади из моего отделения не будут принимать участия. В этом году в Казани я скакал только на наших лошадях. На остальных ипподромах – у тех, кто попросил. В общей сложности за сезон получилось около 200 скачек. График напряженный – по четыре перелета в неделю. Мог отскакать в пятницу в Казани, а в субботу уже был в Краснодаре. При отсутствии прямых рейсов летел через Москву. В три ночи в гостинице, в девять утра – уже на конюшне. В воскресенье – в Пятигорске или Москве, а потом обратно в Казань…
 
GM: Значит, ты можешь первый раз сесть на лошадь и сразу поехать, а как же знакомство?
 
М.К.: Обычно, пока еду до бокса, тренер успевает рассказать все необходимое. Лошади бывают бросковые, есть те, которые едут с места до места, и есть еще тягучковые, которые идут с ровной скоростью по скачке. Исходя из этого, я планирую езду. Помимо лошади, важно знать дорожки ипподрома. У нас они в основном неравномерные. Если бы бровка и середина были везде одинаковые, то можно было бы бороться за более узкий радиус и сидеть ближе к канату. Но приходится ездить змейкой. В Москве все держатся полевой стороны круга, никто не лезет на бровку, потому что она глубокая, и лошади в ней закапываются. В Краснодаре лучше ездить либо полем, либо бровкой – там все сильно зависит от погоды. Самый лучший грунт в Пятигорске и Казани, можно ездить, как хочешь.
 
GM: На Тайгер Кида, с которым ты выиграл последний Приз Президента РФ, тоже сел в день скачек?
 
М.К.: Мы встретились с Али Муссаевичем Узденовым (Основателем конного завода «Донской». – Прим. ред.) еще в апреле. Он сказал, что Тайгер Кид будет выступать за Карачаево-Черкесию, и было бы хорошо, чтобы и жокей был оттуда. Так и решили. За два дня до скачки я, впервые сев на него, сделал галоп. Он мне очень понравился, 500 метров прошел по нарастающей за 28,7 сек, дав надежду на победу. Конкуренция в Призе Президента была высокая. Из двенадцати участников как соперников я не учитывал только троих – Гладиатора Максимуса, Год Дрима и Славу Кассиопею, остальные девять вполне могли выиграть. Но повезло мне, хотя моя лошадь была не самая резвая. По скачке Тайгер Кид шел своим пейсом. Он сильно не отставал, но и подъехать к группе не мог. Так получилось, что Кандиво и Си Коуд начали соревноваться и выматывать друг друга. Затем к Си Коуду подъехал Конард Лорд, и все они быстро устали. Потом немного рано поехали Шторм Аттак и Центурион. Я держался за ними. На повороте, перед финишной прямой, я почувствовал, что не достану лидеров из-за недостатка резвости, и рискнул, взяв немного левее, на бровку. И хотя там грунт был тяжелее, несколько метров мы срезали. А когда Тайгер Кид поравнялся с лидерами, то поверил в себя и выдвинулся вперед. Вот если бы поехал полем, то ни за что бы не выиграл. В тот день звезды совпали так, что победа досталась мне.
 
GM: Ты как-то готовился к этой скачке, изучал своих конкурентов, анализировал их предыдущие скачки?
 
М.К.: Приз Президента не для двухлеток, а для старшего возраста. В эту скачку записывают лучших лошадей, и мы их всех хорошо знаем. Любого конника спросите, кто такой Конард Лорд или Тайгер Кид, и вам все про них расскажут. (Улыбается.) Все уже знают стиль езды этих лошадей, как они себя ведут в различных ситуациях. По скачке, допустим, ты можешь попробовать разные варианты. А так просчитывать, сидеть изучать – смысла нет.
 
GM: Мырзабек, ты скакал на стольких победителях. Наверное, многие клички уже стерлись из твоей памяти. Кто особенно запомнился?
 
М.К.: Я помню практически всех, но выделил бы Голден Трафика. На нем я выиграл свой первый традиционный приз. Он принадлежал нам с Магометом и стоял у нас в отделении, пришел туда полуторником, а я как раз в это время первый год зимовал в Москве после окончания школы. Голден Трафик стал первой лошадью, которую я заездил самостоятельно. Потом всю зиму сам готовил его к скачкам. Позже его продали в Казань. Прожил он там недолго, пал через пару месяцев. Но мне запомнился на всю жизнь.
 
GM: Кто сильнее повлиял на твое становление как жокея. Наверное, старший брат?
 
М.К.: Безусловно, Магомет дал мне многое. Выступая на его лошадях, я всегда получал четкие инструкции. Но мне это не всегда нравилось, потому что по скачке не можешь предпринять какие-то свои действия. Начинаешь думать, как лучше поехать, но боишься только все испортить. Поэтому больше нравилось скакать на чужих лошадях, где есть простор для маневра. Правда, Магомет никогда не спорил, и если я что-то предлагал, он прислушивался. Я учился методом проб и ошибок. Чтобы стать профессиональным жокеем, в первую очередь нужно много скакать. Но, конечно, в начале пути важны наставники. В детстве мне очень помогали старшие жокеи, такие как Александр Иванской или Андрей Ляхов. И если не подсказывали, то морально всегда поддерживали. 
 
GM: Для жокеев важна посадка. У тебя она похожа на зарубежную. Наши жокеи, как правило, так сильно не складываются. С чем это связано?
 
М.К.: Различия связаны с тем, что в России жокеи не так часто стартуют и не занимаются собой. В нашей профессии очень важны постоянные тренировки – мышцы должны находиться в форме. С пятницы и до воскресенья я постоянно в седле – все за счет этого. Кажется, подумаешь, небольшой перерыв в четыре дня, можно и полениться чуть-чуть, но тогда в пятницу, особенно если скачка тяжелая, слезаешь с лошади и чувствуешь, что ноги-то уже подустали. А за границей жокеи скачут каждый день по несколько скачек. К тому же там в жокейских всегда есть тренажеры, заменяющие лошадь и имитирующие скачку, да еще выдающие и список ошибок. У нас такой есть только у Рамзана Кадырова.
 
GM: Ты одно время скакал в США, расскажи, что тебя больше всего впечатлило?
 
М.К.: Мне понравилось, что наряду с привычными для нас скачками, гандикапами, групповыми, листовыми, там есть еще и продажные, так называемые клэйминги (claiming races). В них могут участвовать любые чистокровные верховые лошади. Если кто-то хочет продать своего скакуна, то просто записывает его в такую скачку, и все, лошадь автоматически выставлена на продажу. Стоимость участия фиксированная. Например, если клэйминг шеститысячный, то каждая лошадь, принимающая в нем участие, будет стоить шесть тысяч долларов, без разницы, победит она или проиграет. Условия таковы, что лошадей покупают еще до старта. Как только открылись стартовые боксы – все, лошадь уже принадлежит новому владельцу. Но если лошадь выигрывает, то призовые, которые равны примерно половине заявленной суммы, получает бывший тренер. Многие лошади в Америке именно так и продаются. Это хороший бизнес. Там, где я скакал, из десяти скачек в день четыре или пять были клэйминговыми.
 
GM: А в чем тут выгода ипподрома, там есть какой-то стартовый взнос?
 
М.К.: Нет. Ипподром заинтересован в привлечении людей. Выгода в тотализаторе, чтобы народ играл. В Америке даже за посадку жокея на лошадь платит не тренер, а ипподром. Это фиксированная сумма. Здесь без разницы, знаменитый жокей или нет, посадка стоит 100 долларов. У каждого жокея есть свой агент, через которого все договариваются. Тренер, сделав выбор, сначала должен связаться с агентом, который и дает согласие или отказ на участие. Если лошадь попадает на платные места, то все выплаты идут также через ипподром. Он рассылает отдельные суммы жокею, тренеру и владельцу. И никто не получает всю сумму призовых на руки, каждому следует только своя доля. Обман невозможен. Более того, когда я там скакал, то часто не знал ни владельца, ни тренера. Мне просто подводили лошадь и все. Если выигрывал, то после скачки фотографировался с ними. Я от них ничего больше не получал и не требовал. Некоторые тренеры и владельцы могли сделать какой-нибудь подарок, но это была только их личная инициатива.
 
GM: В зарубежных скачках поражает то, что практически все лошади спокойно заходят в стартовые боксы, это дело буквально нескольких секунд. У нас же на это уходит много времени, а иногда и задом заводят… В чем причина отличий?
 
М.К.: Дело в том, что там лошадей специально этому обучают. Лошади, которые уже скачут, время от времени сдают свое­образный экзамен. Смысл его в том, чтобы завести животное в бокс и стартовать. Специальные люди все фиксируют: кличку лошади, как она зашла, есть ли проблемы со стартом. Если не зашла либо не выбежала в положенные секунды, то все, к скачкам ее не допускают, даже в заявку подавать не разрешают, пока не сдаст экзамен. Бывает, конечно, что лошадь, допущенная к скачкам, может разволноваться и немного заартачиться перед самым стартом. Для этого у боксов всегда находится специальный персонал, который ее дружно заводит, заносит, в общем, быстро и профессионально делает все, чтобы лошадь оказалась внутри.
 
GM: А как в Америке находят жокеев через агентов?
 
М.К.: У них есть ипподромные книги. Это каталоги, в которых записаны все жокеи в алфавитном порядке, прописан их вес, сколько они могут везти и телефонные номера агентов. Тренер по этой книге выбирает нужного ему жокея и связывается с агентом. Последний просматривает график, и если есть свободное место, то дает согласие. Но когда именитому жокею пытаются подсунуть какую-нибудь «слабую лошадку», то агент обычно отказывает и ждет лучшего предложения. В США есть и сайт с общей базой по жокеям, куда каждый может зайти и посмотреть расписание.
 
GM: Жокеи в Америке – «белые люди»?
 
М.К.: Я все больше убеждаюсь, что это так. Им не надо самим никуда бегать, ни о чем постороннем думать. Вот я приезжаю на ипподром и всю свою амуницию, сапоги, бриджи, каски, носки, вплоть до трусов, все отдаю человеку, который будет за этим смотреть. Он сначала все подписывает, потом стирает и развешивает в моем шкафчике. Перед скачкой я приезжаю на ипподром, и если надо сбросить вес, то могу сходить в сауну. Можно еще просто позаниматься на тренажерах. Потом подхожу к своему шкафчику, а у меня там уже все чистенькое, плюс полотенце, тапочки, шампуни, водичка или кола. Есть все, что люблю. Мне остается надеть бриджи, сапоги, водолазку, единственное, что не надеваю, – камзол, одевшись, сижу и жду на диванчике, пока за мной придут. Минут за сорок до начала появляется помощник и отводит меня на взвешивание. Я становлюсь на весы, и даже не обязан смотреть, сколько вешу. Там и табло с цифрами находится у меня за спиной. Если надо довести до какого-то определенного веса, то помощник все сам подгоняет. Он приносит мне, например, пятикилограммовое седло, потник и так далее. После того, как судья дал добро, помощник забирает у меня все и относит на седловку. Я же иду наверх, надеваю защитный жилет, каску, беру хлыст и выхожу к лошади.
 
GM: Ты рассказываешь просто фантастические вещи! А после скачки как все происходит?
 
М.К.: Проехав скачку, я только отстегиваю подпругу. Седло они сами снимают, когда встаю на весы, то мне его вешают на руку, а после забирают. Я же иду к своему шкафчику, сбрасываю грязные вещи, в душ и домой. Помощник сам все соберет, постирает и опять развесит чистенькое. Там жокей ничего тяжелее хлыста не поднимает, да и то, даже его после скачки забирают. В России же пока такого нет, наша скаковая индустрия отстает от мировой. За рубежом за сезон можно проскакать в тысяче скачек, у нас не набирается и половина от этой цифры.
 
GM: И все же предыдущий сезон стал особо удачным для тебя, ты выиграл такие дорогие скачки, как Приз Президента, приз «Национальное достояние», Супер Дерби, Приз Жокей-клуба. В чем секрет твоего успеха?
 
М.К.: Я считаю, что на все воля Всевышнего. В минувшем году все победы были даны мне только благодаря ему.





Фотогалерея: Каппушев Мырзабек: Скромное обаяние мастера

Со старшим братом Магометом
Победа в Призе Президента Российской Федерации 2016 года на ТАЙГЕР КИДЕ, принадлежащем конному заводу «Донской»
Победа в призе «Национальное достояние» 2016 года на ДАРК СТАРЕ, рожденном в конном заводе «Донской»
«В США я не знал, на чьей лошади выступаю, если выигрывал, просто фотографировался с ее хозяевами»