Лебединая песня кавалерии. Первый куплет

Автор: Егор Мелентьев
Номер журнала: ЗМ №3(139)2014
Фото: Katarzyna OKRZESIK

В 2014 году весь мир «отмечает» печальный столетний юбилей с начала Первой мировой войны. Эти четыре с лишним года превратились в сплошную, изнурительную бойню, небывалую для своего времени ни по техническому оснащению армий, ни по количеству жертв, ни по масштабу политических последствий. Кавалеристы Германии, Австро-Венгрии, России, Франции, Великобритании и других стран отправлялись на эту войну парадным маршем, по традиции высокомерно считая себя чуть ли не главной ударной силой на суше. Однако эта аксиома превратилась в заблуждение – эпоха прежних войн осталась в прошлом.

Мир в Европе, как карточный домик

Из школьных учебников по истории мы помним череду событий лета 1914 года, в результате которых в глобальный военный конфликт были втянуты все сильнейшие державы. 28 июня в Сараево от рук сербских националистов (а конкретно от выстрела 19-летнего студента Гаврилы Принципа) погибает наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд. Заручившись поддержкой кайзера Германии Вильгельма II, престарелый австрийский император Франц Иосиф (а скорее, его правительство) предъявляет ультиматум Сербии и, фактически не дожидаясь ответа, объявляет войну. За братский славянский народ вступается Россия, затем Германия объявляет войну российскому союзнику – Франции, немецкие войска входят в Люксембург и Бельгию, и, наконец, за Бельгию заступается Великобритания… Впоследствии в эту компанию сцепившихся драчунов втягиваются Италия, Османская империя, Япония, Болгария, США – всего более двух десятков стран. Самым кровопролитным театром военных действий становится Европа.

Новая война – новое оружие

На заре ХХ века волна научно-технического прогресса накрыла все сферы деятельности человека и вооружение – в первую очередь. В ходе Первой мировой войны применялись велосипеды, мотоциклы, грузовые автомобили, броневики, танки, самолеты и дирижабли. Огромную роль сыграли и более привычные лошади. Они, как и сто лет назад, таскали обозы, пушки и вьюки и, конечно, использовались в кавалерии.

К этому времени конницу перестали делить на тяжелую, среднюю и легкую. В армиях всех стран появился единый, так называемый драгунский, тип кавалерии, вооруженный саблями (многие части – также пиками) и винтовками и способный вести бой как в конном, так и в пешем строю. Пестрая форма уланов, гусар и кирасиров – по крайней мере, походный вариант – тоже в основном была перекрашена в более практичный хаки, а старые названия частей остались лишь как дань традиции.

Вообще, кавалерия считалась наиболее традиционным родом войск: служили здесь преимущественно аристократы, лошади в полки подбирались по росту и масти (разумеется, только перед началом войны), а главное – у большинства кавалеристов оставались устаревшие стереотипы относительно тактики боя, и, даже понимая изменившиеся условия на полях сражений, командиры «старой закалки» норовили отправить свои эскадроны в лобовую атаку на противника, демонстрируя превосходное мастерство верховой езды и виртуозное, но, увы, зачастую бесполезное владение холодным оружием. Эта привычка и привела конницу к трагедии первых месяцев новой войны. За сухим словосочетанием из военной терминологии «большая плотность огня» скрывается страшная картина массового убийства, с которой пришлось столкнуться как кавалеристам, так и пехотинцам. Главным виновником этого торжества смерти стало новое оружие, повсеместно использованное воюющими странами с самого начала войны. Это был пулемет. Творение Сэра Хайрема Стивенса Максима с легкостью отправляло на свободу до 600 патронов в минуту, поливая этим свинцовым дождем противника, с равным успехом – и пешего, и конного. В результате фронтальная атака кавалерии на позиции, укрепленные пулеметными расчетами, превращалась в страшную игру, смесь бешеной скачки и «русской рулетки». В такую игру осенью 1914 года попробовали сыграть и на западном, и на восточном фронтах обе воюющие стороны, что привело к тысячам убитых и искалеченных людей и лошадей. Несмотря на то, что в последующие годы кавалерийские части продолжали использоваться в наступательных действиях, а порой и весьма эффективно, всадникам все чаще приходилось спешиваться, а лошадей использовать в основном лишь для оперативного перемещения.

К слову, кавалеристам противостояли не только пулеметы. Среди «ноу-хау» первой мировой была еще и авиация – с самолетов и дирижаблей сбрасывались бомбы или тяжелые металлические стрелы. Гораздо мощнее и разрушительнее стала артиллерия, настоящий триумфатор этой войны. Впрочем, даже винтовки теперь дальше стреляли и быстрее перезаряжались.

Олимпийцы на войне

Выездка, конкур и троеборье впервые появились на Олимпийских играх в 1912 году. Все спортсмены-конники были офицерами, поэтому неудивительно, что многим из них пришлось через 2 года применить свои навыки в бою.

Немецкий троеборец Фридрих Леопольд Гарри фон Рохов воевал на восточном фронте, получил пулевое ранение в легкое, попал в русский лазарет, затем в лагерь военнопленных. Ему удалось бежать. После войны занимался коннозаводством (тракененская порода).

Немецкий конкурист Фридрих Карл Принц Прусский с началом войны поступил в авиацию, воевал на западном фронте. В 1917 году во время боевого вылета его самолет был сбит и упал на территорию межфронтовой полосы. Вскоре он скончался от ран в лагере военнопленных во Франции.

Как известно, в конных видах на Играх 1912 года делегация спортсменов из России была достаточно большой. Великий князь Дмитрий Павлович прославился не только выступлением на Играх, но и участием в убийстве Григория Распутина. После этого скандала он был отправлен в Персию (Иран) в Кавказский кавалерийский корпус генерала Н.Н. Баратова. Затем он поступил на службу в Британский экспедиционный корпус в Месопотамии и после войны эмигрировал сначала в Лондон, а потом в Париж.

Выступление конкуриста Кароля фон Руммеля на Олимпиаде хорошо запомнилось очевидцам. Он упал вместе с лошадью, сломал 5 ребер, но сел в седло и завершил маршрут, после чего потерял сознание. В императорской армии он воевал в 14-м драгунском полку. После отделения Польши служил в 8-м уланском полку польской армии, в котором воевал против СССР в 1919-1920 годах, дослужился до звания подполковника кавалерии. Принимал участие также в Олимпийских играх 1924 и 1928 годах за Польшу.

Александр Родзянко оказался на фронте с самого начала Первой мировой. Он сменил несколько полков, в том числе Кавалергардский (штаб-офицер). С мая 1916 года – командир элитного полка Офицерской кавалерийской школы. В июне-июле 1917 был начальником гарнизона Риги. С октября 1917 года временно командовал 17-й кавалерийской дивизией. После ее расформирования в 1918 году остался в Пскове, был интернирован наступающими немецкими войсками и отправлен в Германию. При поддержке немецких властей втянулся в антибольшевистское движение, активно участвовал в Гражданской войне. В 1920 году выехал в Стокгольм, а оттуда в Германию. Позже эмигрировал в США.

Первые послевоенные Игры прошли в 1920 году, на которых в конных дисциплинах приняли участие спортсмены всего лишь из восьми стран. Наши соотечественники появились на олимпийских аренах только с 1952 года.

Пик европейского коннозаводства

Европа начала ХХ века была не только эпицентром научно-технического прогресса. В самых передовых странах, которые, по воле судьбы, оказались и основными участниками войны, сложились многовековые традиции разведения лошадей, прекрасно работали конные заводы, уцелевшие здания которых сегодня являются памятниками архитектуры, в ипподромной индустрии Старого света вращались миллионы (хотя, кроме Англии, не многие страны еще могли похвастаться обилием традиционных призов). Стремительно набирал популярность конный спорт. За два года до страшных событий впервые конноспортивные соревнования были включены в программу Олимпийских игр. Примечательно, что абсолютно все спортсмены-конники Олимпиады-1912 в Стокгольме являлись кадровыми офицерами в армиях своих стран.

Поголовье лошадей в европейских странах было весьма впечатляющим (по состоянию на 1910-1912 годы): в Германии насчитывалось 4,516 млн голов, в Австро-Венгрии – 4,155 млн, во Франции – 3,236 млн, в Великобритании – 2,033 млн. Количество лошадей в США составляло 19,833 млн. И все-таки абсолютным рекордсменом по этому показателю оставалась Российская империя: на просторах в 19,155 млн кв. верст находилось 35 млн лошадей.

Конечно, «военнообязанными», и тем более для службы в кавалерии, становились далеко не все лошади. Например, к началу войны в российской армии кавалерийское поголовье составляло порядка 215 тыс., во Франции – 97 тыс., в Германии – 86 тыс., в Австро-Венгрии – 63 тыс. Что касается породного состава, то он был чрезвычайно разнообразен. Под армейские нужды было прекрасно «заточено» коневодство Германии. Лидерами среди немецких пород являлись хорошо знакомые нам тракененская и ганноверская. Продукция знаменитого конного завода Тракенен пользовалась популярностью далеко за пределами «родной» Восточной Пруссии, впрочем, тракены служили не только в немецкой армии, на них ездили кавалеристы Австро-Венгрии, Франции и даже России. Знаменитые государственные конюшни, такие как Целле (ганноверская порода), Травенталь (голштинская), Варендорф (вестфальская), и многие другие бесперебойно производили для фронта ценное ремонтное поголовье на протяжении всей войны.

Как вы думаете, кавалерия какой страны считалась самой быстрой? Правильно, Великобритании. Гроза ипподромов чистокровная верховая порода, не имеющая равных по резвости, исправно послужила и на фронтах Первой мировой (хотя, конечно, широко использовались и помеси, в частности, гунтеры). Страна могла позволить себе содержать такое ценное поголовье на службе, ведь численность армии британской метрополии была относительно невелика. Другое дело – колониальная кавалерия, в первую очередь из Австралии и Канады. Австралийские уолеры прекрасно зарекомендовали себя на войне (с Зеленого континента были вывезены порядка 160 тыс. лошадей), их использовали даже в японской армии. Колонии активно снабжали лошадьми и французскую кавалерию. Благодаря североафриканским владениям Франция получала прекрасных арабских лошадей и их помесей. Местная нормандская порода также сильно выручила французскую армию.

Самой распространенной породой в российской армии, конечно, была донская. На прославленных еще со времен наполеоновских войн дончаках ездили не только казаки, их охотно приобретали и в регулярную кавалерию, часто улучшали прилитием чистой крови (о буденновской породе, понятно, речи еще не шло). Среди специализированных строевых пород лошадей следует также выделить орлово-ростопчинскую, стрелецкую и черноморскую.

Кадры решают почти все

Профессиональная подготовка офицеров-кавалеристов в Европе была доведена до совершенства. На рубеже веков во многих странах работали сразу несколько специализированных образовательных центров. Во Франции самым престижным военно-учебным заведением была знаменитая Сомюрская кавалерийская школа, в Италии – Пинерольская, в Германии – Ганноверская, в России – Высшая офицерская кавалерийская школа в Санкт-Петербурге (подробно о ней читайте в ЗМ №6(138)2013).

А что же знаменитая Венская школа верховой езды? Ведь именно здесь, в столице Австро-Венгерской империи, и разгорелось пламя пожара Первой мировой. Можно весьма справедливо предположить, что манежи, на которых мастера-берейторы творили со своими волшебными липицианами совершенно немыслимые элементы высшей школы, станут и кузницей для самых квалифицированных кавалерийских кадров. Однако свое искусство берейторы Венской школы превратили в национальное достояние, «музейный экспонат», и к войне оно никакого отношения не имело. Благо – и линия фронта пролегала в сотнях километров от австрийской столицы. Весьма интересной оказалась, правда, судьба самой липицианской породы, ведь после окончания войны, по иронии судьбы, завод Липица, где выращивались лошади, ставшие символом Австрии, стал достоянием другого государства. Дело в том, что гигантская Австро-Венгерская империя до войны представляла собой большое «лоскутное одеяло», включая в себя территории сразу нескольких современных государств: Хорватии, Чехии, Словакии, Словении, Боснии и Герцеговины, часть Польши, Украины и Румынии, а также собственно Австрию и Венгрию. Вплоть до 1916 года на протяжении более трех столетий конный завод в словенском провинциальном городке Липица был частным владением правящей династии Габсбургов. После того, как империя прекратила свое существование и «одеяло» треснуло по швам, завод-поставщик липицианов для Венской школы верховой езды оказался за границей.

Блестящие подвиги и упущенные возможности

Конечно, среди всех воюющих государств наибольший интерес для нас представляет Российская империя. Если западный фронт относительно стабилизировался, превратившись в длинную цепочку окопов от Швейцарии до Северного моря, уже к концу 1914 года, то на востоке события развивались куда более динамично вплоть до самого окончания войны. В этой связи стратегически важной для русской армии стала способность к оперативному перемещению крупных соединений, а также взаимодействие разных родов войск между собой. Конница российской императорской армии считалась сильнейшей в мире и даже в новых условиях все той же «высокой плотности огня» могла бы сыграть решающую роль на восточном фронте, с его огромными пространствами при посредственной сети дорог, обладая способностью относительно быстро перемещаться. Могла сыграть… но не сыграла. У нас было почти все: и выносливые лошади, и первоклассная подготовка кадров по части верховой езды, и казаки, наводившие ужас на противника любой национальности, и численное преимущество, и высочайшее индивидуальное мастерство, и доблесть кавалеристов. Не было лишь самого главного – грамотного командования, способного использовать многочисленные достоинства российской кавалерии. Известный военный историк А.А. Керсновский отмечал: «В общем, если характеризовать боевую работу русской конницы, то надо сказать, что корнеты совершали блестящие подвиги, а генералы упускали блестящие возможности…» При этом крайне обидно вспоминать, что первым Верховным главнокомандующим, снятым со своего поста за бездарное управление армией, был именно кавалерист – великий князь Николай Николаевич, дядя Николая II. Генерал-инспектор кавалерии, прекрасный всадник и большой знаток лошадей, на рубеже веков он навел порядок в коннице и сделал ее действительно гордостью всей армии. «Конница была научена пользованию конем, ее офицерству был привит спортивный дух устройством состязаний и парфорсных охот, – пишет Керсновский. – Впоследствии, однако, Великий князь не был в состоянии действовать мечом, который он сам выковал. Став Верховным главнокомандующим и получив в свое распоряжение тридцать дивизий лучшей в мире кавалерии, он совершенно не сумел дать им стратегическое применение… Великий князь был знатоком конницы, дилетантом в стратегии и совершенным профаном в политике».

Коронованные под бомбами

Погрузившись во мрак войны и поставив свою экономику на военные рельсы, большинство европейских стран с более-менее развитой системой ипподромных испытаний сократили количество разыгрываемых призов, хотя даже в раздираемой со всех сторон Германии проводились основные скачки, например, Германское Дерби (в Гамбурге). На основных российских ипподромах, кроме Варшавского (подробнее читайте в ЗМ №1(137)2014), разыгрывались все главные бега и скачки. А вот, например, в Великобритании с 1914 по 1918 годы единственным местом проведения скачек был Ньюмаркет, где, в частности, разыгрывались все призы «Тройной короны». Примечательно, что за эти годы здесь появилось трое «Трижды венчанных» жеребцов: Поммерн (Polymelus – Merry Agnes) в 1915, Гэй Крусейдер (Bayardo – Gay Laura) в 1917 и Гейнсборо (Bayardo – Rosedrop) в 1918 году, ставший впоследствии выдающимся производителем.

После окончания войны ипподромное дело в Европе получило второе рождение, начиная с 1920-х годов стали появляться многие призы, ставшие вскоре традиционными. Например, два главных события Франции, Приз Америки в бегах и Приз Триумфальной Арки в скачках – прямое следствие окончания Первой мировой войны. Интересна логика французов и степень благодарности своим союзникам. Так, самый престижный рысистый приз во Франции был назван в честь США за помощь в победе над Германией. Напомним, что американцы вступили в войну за год до ее окончания, когда исход был уже предрешен. К слову, интенсивное наступление русских войск на Восточную Пруссию в 1914 году спасло Францию от неминуемой потери Парижа (вынудив немцев перебросить с западного фронта значительные силы). Прошло 6 лет,

и о «маленькой» помощи России французы подзабыли, и самый престижный приз среди рысаков получил то название, которое получил…

Лошадей – в отставку

О ходе Первой мировой и политических перипетиях того страшного времени написаны целые библиотеки книг. В рамках данной статьи нет смысла погружаться в подробный анализ боевых действий. Итоги этой войны всем известны. Наибольшей трагедией она, пожалуй, обернулась для России, скатившейся в пекло Гражданской войны. По причине разорения страны, захлебывающейся военной промышленности, острой нехватки орудий и пулеметов, отсутствия оформленной линии фронта эта война стала почти полностью кавалерийской. Воскресла сабельная рубка конницы против конницы – явление, забытое в первые же месяцы Первой мировой. Очень показательно было то, что регулярная Красная армия стала именно конной. К сожалению, потери в лошадях в период с 1914 по 1922 годы были настолько огромны, что их даже не удалось официально подсчитать, и уж тем более определить, сколько лошадей погибло на фронтах «империалистической», а сколько – во время Гражданской войны.

В самом начале ХХ века в военных учебниках сухопутные войска представляли собой равнозначную триаду пехота-артиллерия-кавалерия. После долгожданного завершения Первой мировой военным теоретикам пришлось серьезно пересмотреть роль каждого из традиционных родов войск. Конница была повсеместно признана вспомогательным средством армии, тем более что на сцену вышли новые игроки – танковые войска и авиация. Кавалерия как самый романтичный род войск и сокрушительная сила прошлых тысячелетий затянула свою лебединую песню, которую ей предстояло окончательно допеть через каких-то тридцать лет. Если Первая мировая война подвергла сомнению, то Вторая мировая – окончательно подтвердила, что лошадь-солдат должна отправиться на страницы учебников истории и умирать вместе с человеком под пулями и снарядами ей больше не нужно.