Для коллекции мирового коннозаводства – надо признать – наша страна представила не так уж и много шедевров, еще меньше удалось сохранить до настоящего времени. Русская верховая порода за свою почти двухсотлетнюю историю пережила, по меньшей мере, три тяжелейших удара, после каждого из которых казалось, что потеряна навсегда. О драматичной судьбе русской верховой написано множество статей, поэтому на этот раз речь пойдет не о подробностях «восстания из пепла» русских фениксов. Мы попытаемся ответить на вопрос: как же изменялся облик породы с момента ее создания и до настоящего времени?
Блестка, породна и эффектна
В среде российских конников над графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским всегда витал своего рода культ личности, для развенчания которого, впрочем, нет ни малейшего повода. Приступая к созданию идеальной верховой лошади в конце XVIII века, он ставил перед собой цель, близкую к утопии. Вот как он характеризовал свой замысел: «Эта лошадь должна быть в меру крупна и резва, и сильна – «нестомчива», способна носить большой вес, и послушна, и добронравна, отличаться крепким здоровьем, обладать не только правильным, во всех статях, складом, сухими и прочными конечностями, но еще и легкими, эффективными и приятными аллюрами, быть гибкой, поворотливой, способной к манежной выездке под высшую школу, иметь бесконечно длинную, лентистую, вьющуюся кольцом шею, точеную, высокопородную голову, и вообще должна быть блестка, породна и эффектна, как только может быть блестка, породна и эффектна верховая лошадь». Конечно, в те годы понятия выездки как спортивной дисциплины не существовало, но, согласитесь, все эти характеристики вполне соответствуют современным требованиям к выездковой лошади.
Со свойственным ему творческим размахом – благо, граф не испытывал материальных трудностей – Орлов взялся за масштабное воспроизводительное скрещивание с использованием чистокровной верховой и арабской пород, лошадей испанского корня (собственно, испанских, а также липицианских и датских) и азиатских (турецкая, персидская и туркменская).
/Untitled-1.jpg)
А.Г. ОРЛОВ на CВИРЕПОМ II в день скачек в Москве на Донском поле (Художник Д. НЕВЗОРОВ)
Первой лошадью, которая полностью удовлетворила Алексея Григорьевича, стал Свирепый II (Салтан II – Уютная) 1792 г.р. Гнедой, без отметин, ростом около 158 см (2 аршина 3,5 вершка), голова сухая, небольшая, шея длинная, хорошо изогнутая, высоко поставлена, спина длинная, крестец также длинный, но несколько прямоват. И все же, несмотря на все достоинства и огромную симпатию графа, не Свирепому достались лавры первой лошади орловской породы. В 1816 году, уже в эпоху последователя Орлова В.И. Шишкина, от Ашонка и Яшной на свет появился гнедой Яшма I. В.О. Витт писал: «В Хреновском заводе, даже в самую пору его расцвета, не было жеребца, который мог бы стоять рядом с Яшмой I. В памяти современников и потомков Яшма I навсегда остался наиболее законченным олицетворением образа конской красоты, каким он представлялся взорам конников шишкинской эпохи. Совершенное равновесие и гармония без изнеженности отмечают эту счастливую минуту коннозаводской удачи».
/000110.jpg)
АШОНОК – гнедой жеребец орловской верховой породы
Коннозаводчик, который сжег москву – граф Ф.В. Ростопчин
/%D0%93%D1%80%D0%B0%D1%84-%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80-%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87-%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BF%D1%87%D0%B8%D0%BD_-%D0%A5%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA-%D0%9E_-%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%2C-1809.jpg)
Об Алексее Григорьевиче Орлове-Чесменском мы привыкли говорить как об основоположнике отечественного коннозаводства. Эта сфера его жизни затмевает даже политическую и военную карьеру. Для Федора Васильевича Ростопчина, напротив, разведение лошадей играло роль, скорее, малозначительного хобби. Действительно, на фоне колоссальной политической карьеры Ростопчина увлечение коннозаводством кажется чем-то непонятным или даже лишним в его судьбе. После непродолжительной и не богатой на подвиги военной службы он пробился к екатерининскому двору, обратил на себя внимание наследника Павла. Затем, в годы его правления, Ростопчин щедро награждался титулами и званиями. С 1799 по 1801 год он был первоприсутствующим Коллегии иностранных дел (говоря современным языком, министром иностранных дел). С воцарением Александра I Ростопчин отправился в отставку в свое подмосковное имение Вороново, активно занялся сельским хозяйством, построил конный завод, приобрел чистокровных верховых кобыл и четырех арабских жеребцов (Каймака, Кади, Драгута и Ришана), приступил к разведению лошадей. В мае 1812 года граф вернулся на государственную службу и был назначен губернатором Москвы. Под его руководством формировалось московское ополчение и эвакуировалось государственное и церковное имущество. При приближении наполеоновских войск он вывез из города все противопожарные средства, однако свою роль в поджоге впоследствии отрицал. Чего нельзя сказать о его имении: проезжая Вороново, он распустил своих крестьян, сжег дом и конный завод. Лошадей он перевел в Воронежскую губернию, где в селе Анна был основан новый завод. После изгнания французов Ростопчин занимался восстановлением Москвы, а в 1814 году ушел в отставку с должности губернатора. После смерти графа Анненский конный завод достался его сыну Андрею. В 1839 году хозяйство вместе с лошадьми и персоналом купил известный заводчик В.П. Воейков, впоследствии продавший все его поголовье в казну. После этого лошади были переведены в Хреновской завод, ставший на тот момент государственным.
Орловцы против ростопчинцев
В отличие от графа Орлова невольный соавтор будущей породы, тоже граф, Ф.В. Ростопчин в своем коннозаводском творчестве не стал сильно увлекаться многопородными сочетаниями, остановившись на создании англо-арабских помесей. Наибольшее значение в его селекционной работе приобрел серый жеребец арабской породы Каймак, привезенный из Аравии в 1802 году. Ростопчинцы, несомненно, ярко выраженного верхового типа – сухой конституции, тонких линий, высоконогие и темпераментные – все же отличались от орловских. В первую очередь направлением использования и особенностями тренинга – это были скаковые лошади. Следует отметить, что в Лебедяни – колыбели российских скачек – ростопчинские англо-арабы прекрасно скакали.
Корреспондент Главного управления государственного коннозаводства по Тульской губернии, ипполог В.И. Коптев, своими глазами повидавший многих лошадей, как орловских, так и ростопчинских, отмечал следующие особенности (В.О. Витт «Из истории русского коннозаводства»):
• Эластичность и мягкость бабок орловских лошадей.
• Гибкость шеи, что составляло «вторую отличительную особенность орловских от ростопчинских лошадей, у последних шеи были наглядно короче, и также затылок был значительно короче, шеи же у орловских были не только длиннее, но сгибались кольцом и имели при соединении оной с головою значительный перехват, называемый зарезом».
• Большая длина спины орловской лошади и «гибкость спины при выездке».
• Наконец, орловские лошади отличались хорошим нравом, мягким ртом, в езде были энергичны, покорны и умны. Из орловских лошадей очень редкая не удавалась в езде, тогда как ростопчинские лошади «бывали более упорного характера, так что некоторые из них были даже злы и отбивались от рук».
Можно заключить, что по генеалогическому разнообразию, качеству экстерьера и многим другим характеристикам орловские лошади превосходили ростопчинских. Поэтому объединение двух верховых отделений В.О. Витт рассматривает как трагедию для орловской верховой лошади: «…Дальше перешли к опыту скрещивания орловской породы с ростопчинской. В течение многих десятилетий продолжалась в Хреновском заводе эта мучительная агония замечательной породы», – пишет ученый.
Золотой век
Вторая половина XIX века охарактеризовалась для орлово-ростопчинской породы массовым и зачастую необоснованным и бесконтрольным прилитием чистой крови. Это грозило вырождением уникальной полукровной породы. Ситуацию удалось улучшить благодаря вмешательству руководства Главного управления государственного коннозаводства, сначала И.И. Воронцова-Дашкова, а затем Великого Князя Дмитрия Константиновича. Заметим, однако, что орлово-ростопчинцы к тому времени в качестве улучшателей верховых лошадей успели распространиться по многим государственным и частным заводам.
На рубеже XIX и ХХ столетий порода переживала поистине «золотой век». Подтверждением служат 11 золотых медалей на выставках в России и 7 – на международных выставках с 1867 по 1913 год, многочисленные титулы и премии, а также восторженные отзывы специалистов и простых ценителей красоты лошади. «…Представлены были так называемые орлово-ростопчинские лошади, верховые, ростом от 1,55 до 1,60 м, весьма элегантных форм и хороших статей. Типична длинная, хорошо приставленная шея с сухими ганашами, маленькой красивой арабской головкой, красивыми глазами и хорошо поставленными ушами. Можно бы пожелать более длинное и отлогое плечо и больше глубины. Спина почти всегда немного растянута, круп прямой с превосходно приставленным хвостом. Движения можно назвать скорее нарядными, чем производительными: вынос и захват передних ног неудовлетворителен. Во всяком случае орлово-ростопчинцев следует назвать красивыми верховыми лошадьми, обладающими массою благородства» (Уполномоченный германского отдела на Конской выставке в Париже, 1900 г.).
Читать подобные строки, безусловно, приятно. Но чем живее предстает перед глазами сказочный образ этой лошади, тем страшнее кажутся события, которые она испытала в последующие десятилетия ХХ века.
«Забытый скакун»
В пожаре Первой мировой и Гражданской войн сгорело почти все поголовье орлово-ростопчинцев. Когда в 1932 году в Деркульском заводе началась работа по восстановлению породы, получившей новое имя – русская верховая (в то время никого не смущал тот факт, что завод находился в Украине), из 165 лошадей, выбранных для разведения, лишь 10 были чистопородными орлово-ростопчинцами. Это жеребцы Перстень, Браслет, Баянчик, Бриллиант, Гранит (от Ожерелка) и Интерес (от Изысканного), а также кобылы Союзница, Сельдь, Листовка и Балалайка. Эти лошади, которых вполне справедливо можно считать лучшими представителями первоначальной породы, стали эталоном и основным ядром для ее реставрации. Остальных подбирали по схожему с ними типу, причем акцент делался именно на экстерьер, а происхождение многих из них вообще не было установлено.
Прошло семь лет – всего семь! – и на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке идеальная верховая лошадь вновь предстала перед публикой. «У него великолепно изогнутая шея с присущей естественной отдачей в затылке, как у хорошо выезженной лошади, высокая холка, прямая короткая спина и хорошо оснащенный мускулатурой круп. Стройные и хорошо поставленные костистые, сухие ноги заканчиваются круглыми, как стаканчики, копытами… Движения его легки и грациозны, в черных блестящих глазах виден ум и горячий темперамент. Он иссиня-вороной от головы до кончика хвоста, только на задних ногах у копыт две белые отметинки да небольшая звездочка во лбу… Он горит на солнце. И весь он подтянутый и парадный». Это жеребец Браслет, каким его описал в своем произведении «Забытый скакун» уральский писатель Б.С. Рябинин.
БРАСЛЕТ (Ожерелок – Балалайка) 1932 г.р.
1941 год. Снова война, снова потеря почти всего племенного состава. И снова на этом «почти» порода выживает. На этот раз благодаря усилиям начальника Северо-Уральского треста конзаводов А.А. Соколова. Единицы чудом сохранившихся лошадей были собраны в Красногвардейском заводе в Свердловской области. И опять для накопления численности собираются представители самых разнообразных пород, включая полукровные арабские, англо-текинские и даже рысистые помеси. Критерий отбора – типичность, характер испытаний – гладкие скачки (эту «ипподромную повинность» испытало на себе все полукровное коннозаводство нашей страны). К началу 1950-х годов под руководством начкона К. Караваева численность племенной группы удалось довести до сотни голов.
А дальше… случилась история, которую знает, пожалуй, каждый конник, интересующийся историей коннозаводства. Не вдаваясь в подробности, скажем, что вследствие директивных указаний Главка коневодства в эпоху хрущевских преобразований порода была уничтожена. Лучшей отечественной полукровной породы больше не было.
По рецепту Орлова
Судьба русской верховой породы – это череда трагедий и триумфов, стечений обстоятельств, то счастливых, то роковых. Однако этой породе на разных этапах ее тернистой истории очень везло с людьми, которые с энтузиазмом принимались за работу с ней. Вслед за Орловым-Чесменским, Шишкиным, Великим Князем Дмитрием Константиновичем, Соколовым и Караваевым у русских верховых появился новый «ангел-хранитель» – Вадим Алексеевич Парфенов, доцент кафедры коневодства МСХА имени К.А. Тимирязева, который при поддержке сотрудников кафедры Н.Лукаш, Е. Дубровиной и других взялся за восстановление… нет, правильнее сказать – за воскрешение породы.
Вадим Алексеевич был прекрасным специалистом-иппологом с глубочайшими знаниями. Он имел отчетливое представление и о желаемом типе, и о методах создания орлово-ростопчинской/русской верховой породы. Оставалось лишь вновь, почти «с нуля», пройти полуторавековой путь селекционной работы. Тщательные поиски потомков тех самых, «настоящих» орлово-ростопчинцев не были напрасными. Например, Парфенову удалось отыскать внука знаменитого Букета, вороного жеребца Набега. В начале 1980-х годов в Старожиловском заводе в Рязанской области, избранном в качестве нового «фамильного дома» русской верховой, было собрано 22 матки с разной долей кровности первоначальной породы.
В условиях «генеалогической оторванности» от исходной породы «реставрировать» племенной состав приходилось с использованием в первую очередь тех же пород, что и при создании «оригинала»: арабской, чистокровной верховой, ахалтекинской и полукровных европейских (в новых реалиях – тракененской). Палитру пород дополнили орловские рысистые и терские кобылы. Наилучшим применением русской верховой, актуальным в конце ХХ века, стал конный спорт, преимущественно выездка.
Вместе с первыми успехами в работе с новой популяцией появилась инструкция по бонитировке, по которой мы можем судить, какие, собственно, требования предъявлялись к современной лошади русской верховой породы. Забегая вперед, скажем, что на сегодняшний день разработана, хотя и не утверждена в Департаменте животноводства МСХ обновленная версия инструкции.
Основными критериями оценки по выраженности желательного типа, согласно инструкции, являются «общая верховость сложения, гармоничность лошади, ее нарядность, сухость конституции, рисунок головы и шеи, постав хвоста при достаточной дельности сложения». Промеры взрослого жеребца (по инструкции первой редакции), за которую он получил бы высший балл, следующие: высота в холке 165-170 см, длина туловища 166-172 см, обхват груди 190-192 см, обхват пясти 21-21,5 см. Однако новые требования слегка отличаются: сегодня ведется селекция на пропорциональное укрупнение породы (повысились значения высоты, длины и обхвата груди) с одновременным уменьшением обхвата пясти, то есть снижением костистости. И все-таки высокий рост никогда не являлся приоритетным селекционируемым признаком этой породы. Отклонение от среднего как в большую, так и в меньшую сторону карается снижением оценки при бонитировке.
Когда В.А. Парфенов разрабатывал «модель» воссоздаваемой породы, он ввел новое требование к экстерьеру, которое его предше-
ственники никогда не предъявляли. Это стремление к вороной масти без отметин. Заводчики XIX и первой половины ХХ века не ставили задачу получить вороную породу, просто так получалось, что высших оценок на выставках, как правило, удостаивались лошади именно этой, самой нарядной, масти. Этим и мотивировал свое требование Вадим Алексеевич. В первом варианте инструкции 10 баллов за оценку по масти и отметинам могла получить только вороная лошадь без отметин или с малыми отметинами. В современной инструкции лошадь, имеющая хотя бы маленькое белое пятнышко, уже лишается высшей оценки. И все-таки, несмотря на жесткую выранжировку по цвету шерсти, заведующий кафедрой коневодства, профессор В.А. Демин, признается, что при отборе в племенной состав решающее значение имеет не столько масть лошади, сколько ее двигательные качества. Тем более что из-за большого разнообразия исходных пород консолидировать в популяции такой капризный в отношении наследования признак, как масть, крайне тяжело.
Лошади, у которых выездка в крови
БАРИН (Набег – Бригантина) 1980 г.р.
На Олимпиаде в Сеуле в 1988 году в составе сборной СССР по выездке выступали два восьмилетних сына Набега: Барин и Диксон. Эти лошади были рождены в период самого начала восстановления породы, поэтому «экзамен» Олимпиады был необходим, чтобы распознать их спортивный потенциал. Советская сборная заняла 4 место, а лучший личный результат среди наших спортсменов (9 место в КЮРе) показал Диксон под седлом Нины Меньковой. Барин впоследствии прославился как выдающийся производитель, а Диксон стал самой успешной спортивной лошадью нашей страны за последние четверть века. Вот лишь некоторые достижения пары Менькова/Диксон: 2 место в командном и 6 место в личном зачете на чемпионате Европы в 1989 году (Люксембург); 3 место в финале Кубка мира в 1990 году (Хертогенбош); 2 место в командном и 7 место в личном зачете на чемпионате мира (ВКИ, Стокгольм) в 1990 году; 2 место в финале Кубка мира в 1991 году (Париж); 2 место в командном и 3 место в личном зачете на чемпионате Европы в 1991 году (Донауэшинген); многократный победитель и призер этапов Кубка мира.
/%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD.jpg)
Нина МЕНЬКОВА и ДИКСОН (Набег – Диодема) 1980 г.р.
Сегодня рынок спортивных лошадей в России пестрит своим ассортиментом. Причем подавляющее большинство всадников вполне закономерно отдает свое предпочтение продукции западноевропейских заводчиков. Удивляться тут нечему – количество племенных маток только в ганноверском студбуке превышает 18 тыс. (всего в Германии – порядка 60 тыс.). Поголовье племенных кобыл русской верховой породы в 177 маток на этом фоне даже не меркнет, а вообще не подлежит сравнению. В этой связи наличие хотя бы единичных представителей породы в большом спорте выглядит парадоксальным. Это большепризный Байкал Александры Кореловой, или Индор Екатерины Мельник и Рубин Елизаветы Беляевой – два лидера турнира среди юниоров (программа Малого приза), прошедшего в начале мая 2014 года. Это значит, что современный продукт все-таки доходит до своего потребителя.
Екатерина МЕЛЬНИК на ИНДОРЕ (Интриган – Добрянка)
Дело чести и дань памяти
Сравнивая лучших представителей русской верховой породы на разных этапах ее развития, можно поразиться, насколько все эти лошади похожи друг на друга. Складывается такое впечатление, что в середине XIX века была создана живая скульптура, которая на заботливых руках селекционеров была пронесена сквозь войны, революции, разруху и прочие катаклизмы. Орлово-ростопчинская лошадь создавалась как военная лошадь, причем для офицеров, а это значит, что не столько для походов, сколько для парадов. Современная выездка – это как раз наследие той самой, «парадной», составляющей кавалерийской службы, поэтому можно утверждать, что русская верховая лошадь используется по тому же назначению, что и на момент своего создания. Ей никогда не приходилось кардинально перепрофилироваться (в отличие от многих других полукровных пород), а значит, и требования оставались неизменными.
Конечно, сегодня русская верховая порода находится в довольно тяжелом состоянии – впрочем, ей не привыкать. Проблем много, главная из которых – катастрофический упадок уровня поголовья и бесконтрольная селекция на протяжении последних нескольких лет в Старожиловском конном заводе. Породу в очередной раз приходится спасать. Для сотрудников кафедры коневодства РГАУ-МСХА имени К.А. Тимирязева в год 15-летия воссозданной русской верховой породы это является задачей №1 хотя бы ради того, чтобы титанический труд Вадима Алексеевича Парфенова не оказался напрасным, а величественный шедевр российского коннозаводства в своем неизменном облике достался следующим поколениям конников.
Дополнительные материалы по теме:
http://www.goldmustang.ru/magazine/konevodstvo/850.html
/%D0%91%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BB%D0%B5%D1%82.jpg)
/%D0%91%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BD.jpg)
/ART_9893.JPG)
